Благодаря Франку Хоффмайстеру, я опубликовал 12 апреля этого года два письма Лионеля Кизерицкого, переведенные с немецкого языка.
И вот Франк Хоффмайстер снова прислал мне 16 (!) переведенных им отрывков из писем Кизерицкого, писем, которые знакомят нас с интересными моментами из его жизни, связанными с Кафе де ля Режанс. Насколько мне известно, перевод на французский язык этих писем осуществлен впервые. Приглашаю вас к чтению этих писем в переводе Франка Хоффмайстера и с моими комментариями. Материал получился объемный, и я разделил его на три части.
Письма с 1го по 4ое – Первая часть ( путь в Париж )
Письма с 5го по 9ое – Вторая часть ( трудности обустройства)
Письма с 10го по 16ое – Третья часть (относительный комфорт)
Но перед тем, как читать письма, я вам советую обратиться к биографии Лионеля Кизерицкого, которую я поместил в блоге ранее. И все же не совсем понятно, почему он решил навсегда уехать из дома и поселиться в Париже.
Вместе с Сент-Аманом, Кизерицкий был без сомнения сильнейшим шахматистом в кафе де ля Режанс в период с 1841 по 1852 годы, а значит, и одним из сильнейших шахматистов своего времени.
Кизерицкий и Сент-Аман были в натянутых отношениях. Процитируем Луи Манди, автора вышеуказанной биографии:
« (...) Кизерицкий и Сент-Аман оказывали большое влияние на шахматную жизнь Франции.
Последний, уже отойдя от практики, благодаря изданию «Паламеда», а Кизерицкий был настоящим игроком, всегда готовым принять вызов от любого соперника, и блестящим преподавателем, скромность которого весьма контрастировала с надменностью Сент-Амана.(...) »
Откуда взялись эти письма ?
Фридрих Карлович Амелунг (1842 – 1909) на протяжении многих лет издавал «Бальтише Шахблеттер» (8 томов). В первом томе (1889 год, стр. 55-87) он описал жизнь Кизерицкого.
Амелунг познакомился с письмами Кизерицкого у доктора Вальтера Кизерицкого, который проживал в Дорпате, на то время в России (сегодня это город Тарту – Эстония).
В приложении к биографии были опубликованы выдержки из 16 писем (Baltische Schachblätter, 1889. стр. 70-84). Практически все письма Кизерицкого адресованы старшему брату Гидо, который умер в 1862 году. Он хранил все письма, за исключением тех, что были написаны в начале 1850ых годов. Их найти не удалось (Baltische Schachblätter, 1889, стр. 66, прим. 1)
Первая часть. Путь в Париж.
Карта Европы. Finley 1827 год
Амелунг пишет, что Кизерицкий уехал из родного города из-за конфликта.
Он проживал в большом доме, доставшемся по наследству от отца-адвоката, вместе с одним из своих братьев и одной из сестер. Но в доме царили странные обычаи. Брат его, математик, занимал весь этаж для своих экспериментов с машинами.
Сестра, очень привязанная к природе, давала приют различным животным.
Лионель зарабатывает на жизнь уроками математики. Но о его доме и домочадцах уже довольно давно ходят неприятные злобные слухи. Лионель считает своим долгом начать судебный процесс по делу о клевете. Он выигрывает дело, но, по непонятным до конца причинам, которых не объясняет Амелунг, Кизерицкий решает покинуть город.
Он даже прерывает свои партии по переписке против Яниша (из матча Дорпат – Санкт-Петербург). В третьем письме, где он хвалит жизнь в Ростоке (Германия, Померания), читается как бы сравнение с Дорпатом, и досада. Обе переписочные партии против Яниша были опубликованы в « Chess Player’s Chronicle » (второй том) со следующим кооментарием :
«Благодаря любезности г-на К.Ф. фон Яниша, одного из выдающихся шахматистов России, мы имеем право предоставить вниманию наших читателей две следующие партии, игранные по переписке в 1838-39 годах между господами Янишем и Кизерицким.
Партии не доведены до конца, что, вероятно, объясняется отъездом г-на Кизерицкого из Ливонии, где он проживал, вплоть до 1839 года».
ПАРТИИ
Письмо n1 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Рига, 8 июня 1839 года
Дорогой брат !
В ночь со вторника на среду, около часа ночи, мы приехали в Ригу, не встретив проблем.
В Любек нет кораблей, но есть «Лизетта», которая ходит в Росток под командованием капитана Шëнемана.
Вчера я не смог с ним переговорить, но сегодня мне посоветовали место, где я смог его увидеть около трех часов. Ветер дует в нужном направлении, и я смогу подняться на борт.
В кабинете гражданского правления мне пришлось подписать документ о возвращении, в котором я написал, что вернусь предпложительно через три года.
Письмо n2 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Рига, 12 июня 1839 года
Дорогой брат !
Завтра я поднимусь на борт «Лизетты» вместе с капитаном Шенеманом, и, подняв паруса, мы направимся прямо в Росток. Если ветер будет нам сопутствовать, мы должны будем достичь цели за 5-6 дней. Я заплатил 6 дукатов за транспорт. Из Ростока я рассчитываю отправиться в Гамбург. Вы можете мне писать туда, но надо это сделать до следующей субботы, так как после я могу уже покинуть Гамбург...
Клизби приехал позавчера из Митау – он передаст вам это письмо. Его дружба благотворна для меня. Послал бы мне Господь такого человека на чужбине ! Одиночество очень тяготит меня.
Я немного занимаюсь математикой и это дает мне ощущение дома.
Жизнь в Риге очень дорогая. Фунт мяса стоит 34 копейки, фунт масла – четыре рубля. Получается, что за порцию бифштекса в ресторане надо заплатить 20 копеек, а порции эти составляют ровно половину тех, что подают в Дорпате.
Вчера утром, вместе с Клизби, я поднимался на верх башни « Peter ». Там, на колонне, я начертил три креста в знак того, что я там был...P .S. Бутылка вина, которую ты мне дал в дорогу, еще не открыта. Я выпью ее на корабле, и первый бокал будет поднят за ваше здоровье !
Письмо N3 - Вильгейму Шварцу в Дорпат
Рига, 30 июня (11 июля) 1839 года
(Примечание переводчика : первая дата соответствует юлианскому календарю, действовавшему в Российской Империи, а вторая – григорианскому, которым пользуются практически во всей Европе)
Мой дорогой друг !
Как ты уже знаешь, 5 мая я покинул Дорпат вместе с англичанином Клизби, и в ночь с 6го на 7 июня прибыл в Ригу. Для начала мне нужно было урегулировать вопросы, касающиеся паспорта. Так как Росток находится всего в 24 милях от Гамбурга, я решил обратиться к капитану судна «Лизетта» Шенеману, что стало возможным только по истечении нескольких дней, потому что транспортное движение по Дюне перегружено (прим. – современное название реки - Даугава ). Мы договорились с капитаном...
Между тем, мне пришлось влезть в долги ради поездки в Росток. Но мне повезло встретить своего старого университетского товарища Закриссена и его брата. (...)
Утром 16 июня я был на корабле. Росток создает необычное впечатление из-за своих готических зданий, довольно высоких и раскрашенных в разные цвета. Среди городских площадей только «Новый Рынок» заслуживает описания: квадратное пространство, строение мэрии с башнями, и вокруг еще 30 высоких зданий.
Я вынужден остаться здесь до среды, что меня вполне устраивает, потому что этот город мне нравится и я бы мог выбрать его для жизни. Здесь повсюду чувствуется благополучие, и веселые лица жителей выражают удовлетворение; мне видится взаимное доверие между Герцогом и народом, а также послушание законам как моральным, так и гражданским.
К этому надо добавить свободу слова и действия, воспитание ума и неформальное корректное поведение. Перед всеми домами стоят деревянные лавочки, часто искуственно украшенные.
На них отдыхают женщины, утомленные домашней работой. Прохожий, дымя курительной трубкой, заговаривает с ними. Дети выносят свои игрушки. Все так просто, нигде нет и следа злословию или сплетням.
Я могу также бесконечно восхвалять любезность моих хозяев, Маркиных. Их дружеское участие трогательно; оно не позволяет забыть о моем несчастье, но помогает лучше переносить его.
Ко вторнику все должно быть готово, чтобы я смог отправиться в Гамбург.
Судьба все же должна вести дальше. Тот, кто управляет облаками, реками и ветрами найдет дорогу, по которой меня направить... Из Гамбурга я еще напишу своим братьям и сестрам. Прошу тебя по-дружески оберегать их. Кажется, в твоей семье пополнение.
Да хранит Господь новорожденного и всех вас ! Не забывайте также в мыслях ваших обреченного человека, бредущего в одиночестве по дороге, полной боли, но не потерявшего веры.
Прибытие в Париж
Когда Лионель Кизерицкий приехал в Париж, шахматный клуб на улице Менар закрылся, и лучшие шахматисты вернулись в Кафе де ля Режанс. Там он встретит Лабурдоннэ и Сент-Амана.
Письмо n4 - Гидо Кизерицкому, в Дорпат
Париж, 17/29 августа 1839 года
Дорогой брат !
Сегодня исполняется ровно четыре недели с того дня, как я ступил на французскую землю в Гавре – благословенной гавани. Я покинул Гамбург 14/26 июля на пароходе «Paris» под командованием капитана Делярю. Пять дней мы провели в Северном море из-за большого шторма, который нас вынудил зайти в Куксхафен.
Мне сказали, что, с тех пор как существуют пароходы, никогда еще такое путешествие не длилось 130 часов вместо обычных 60. В четверг 20 июля (1 августа) мы, наконец-то ,прибыли в Гавр. Там нас приняли в гостинице «Пять часов». Того, кто не узнал заранее, сколько стоит завтрак, ждут сюрпризы.
Мы неосторожно согласились на предложение о завтраке, цена которого оказалась скандально высокой, что мне стыдно ее озвучить. Дальше был путь (пролегавший через города Арфлëр, Руан и Анделис) без остановок в Париж, куда мы приехали на следующий день в 9 часов.
Мы расположились в гостинице «Лафит» рядом с почтой. Я поселился вместе со стариком из Лихтейнштейна в комнате на четвертом этаже, а оба шведа взяли комнату над нами на пятом этаже.
В первый же день я встретил художника Люфлера... В воскресенье, вместе со стариком из Лихтейштейна, голландским офицером, молодым человеком из Швейцарии и венгерским художником мы сели в поезд, пассажирами которого стали еще около 1000 человек, и поехали в Версаль.
Это был первый поезд в Версаль! (Примечание переводчика : 2 августа 1839 года - день торжественного открытия железодорожного сообщения между Парижем и Версалем). В Версале мы обошли бесчисленное количество комнат. Можно подумать – лабиринт ! Во всех комнатах – картины больших мастеров. Несмотря на ходьбу, мы получили удовольствие от искусства...
Спустя несколько дней я нашел, где поселиться одному: в гостинице с меблированными комнатами на улице Лилля, дом 5, в предместье недалеко от Сен-Жермена. Отсюда совсем близко до набережной Вольтера, вдоль Сены и напротив Тюильри.
Я плачу 18 франков в месяц за удобную маленькую комнату. Мог бы сэкономить несколько су в другом районе, но в пользу моего выбора есть множество оснований. Комната находится в спокойном и безопасном месте. На моей улице даже живут дипломаты таких государств как Вюртемберг, Пруссия и Испания, а также 15 пэров и 4 депутата. В конце улицы находится Бурбонский дворец, где заседает парламент.
Но главная причина моего выбора – это то, что венгерский художник Хора тоже здесь снимает жилье. Он - единственное мое общество и утешение. К сожалению, у меня пока нет надежды найти работу. Все мои попытки потерпели неудачу, потому что тут нельзя без рекомендации. Если бы ты мог мне переслать рекомендательное письмо от господина Бюнжа, мне бы это очень пригодилось.
Я должен был раньше об этом попросить, но все надеялся, что и так что-нибудь найду. Чтож, мне надо иметь терпение. Несколько раз я был в Кафе де ля Режанс и играл там в шахматы, в том числе и с Лабурдоннэ, но был глубоко уязвлен. Расскажу подробнее в следующий раз.
ПАЛАМЕД
В «Паламеде» 1939/40 годов (журнал начинает испытывать затруднения в связи с болезнью Дабурдоннэ) впервые упоминается о молодом шахматисте из Ливонии. Его фамилия пишется с ошибками
Обратите внимание на то, что черные начинают партию. Ниже следуют 4 партии, опубликованные Лабурдоннэ в «Паламеде». Вы можете также ознакомиться с биографией Бонкура .
Aucun commentaire:
Enregistrer un commentaire