В этой статье представлены выдержки из писем с 10 по 16, которые были опубликованы Фридрихом Амелунгом в журнале « Бальтише Шахблеттер» за 1889 год.
Относительный комфорт в Париже
Кизерицкий не нашел «работы», которой искал (преподавателя математики или немецкого языка) и живет исключительно за счет шахмат. Его положение улучшается.
Письмо n 10 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Речь идет о письме, в котором Кизерицкий много рассказывает о своей шахматной деятельности, по всей видимости очень насыщенной в 1846 году. Он начинает с упоминания о своей книге «50 партий, сыгранных в шахматном клубе Кафе де ля Режанс». Напомним, что клуб и кафе находятся по одному адресу. На нулевом этаже ежедневно любители играют в шахматы, а клуб обустроен на первом этаже, где более комфортно и куда допускаются только члены клуба.
Далее он говорит о запланированной на лето 1846 года поездке в Лондон и матче со Стаунтоном, который, впрочем, никогда не состоится. Кизерицкий упоминает о подарке, полученном от шахматного клуба в знак благодарности, и предполагает возможный приезд своих брата и сестры в Париж. Они пытаются продать их дом в Дорпате. Кизерицкий по-прежнему одинок вдали от родной страны.
Париж, 26 марта 1846 года
Мой дорогой брат !
Сразу после Пасхи должна выйти в свет книжка, которую я написал и которая содержит 50 партий с примечаниями. Цена для подписчиков ( а их уже 170 человек) – 2,5 франка. Остальные читатели должны будут заплатить 3 франка. Я рассчитываю напечатать 1000 экземпляров, это мне обойдется в 400 франков. Я не смогу сразу все продать, но надеюсь найти больше покупателей в Лондоне, куда собираюсь поехать летом.
Я получил столько великодушных приглашений, что больше не могу их игнорировать. Настоящий период благоприятен для этой поездки: в это время все члены Парламента и высшее общество находятся в столице. Г-н Джорж Уокер, пусть он и не самый сильный шахматист Англии, упоминает обо мне в каждом номере журнала «Беллс лайф».
Он- влиятельный человек с прекрасной репутацией. У нас была сним приятная переписка.
У меня также отличные отношения с г-ном Стаунтоном- сильнейшим шахматистом и редактором журнала «Хроники шахматной игры». Он также автор шахматной колонки в «Иллюстрированных новостях». Во время его последнего визита в Париж, я предложил ему сразиться, но у него не было времени, несмотря на то, что у меня была поддержка на сумму 1200 франков.
В Лондоне мне предстоит сыграть с ним, хотя основной причиной поездки будет распространение моей книги и частные уроки, которые там очень хорошо оплачиваются. Я намерен также сыграть несколько партий вслепую с г-ном Гарвицем из Бреслау, который достаточно силен в этом жанре.
Мы с ним уже сыграли 15 партий: я выиграл 11, проиграл 2, сделал одну ничью, и еще одна партия осталась недоигранной. Он играет очень вдумчиво. Зимой мы организовали обучающие сеансы, и вот вечерами по средам я давал уроки шахмат; вдобавок к этому мы играли партии с записью между шахматным клубом и кафе Режанс, которые находятся совсем рядом. Время от времени мы также играли командами из 4 человек, делая ходы по очереди. Но наибольший успех имели партии вслепую.
Комиссия клуба приняла новое решение. Представь, дорогой брат, что, без подготовки и расчета, она решила наградить меня почетной медалью в знак благодарности. Спустя два дня после получения твоего письма, в среду вечером перд уроком, меня пригласили в Комиссию и вручили эту награду.
Не знаю, почему – возможно, я был во власти переживаний или под гнетом горя, которое все еще давит на меня – я, выйдя из зала, заплакал. Если существует что-то, чтобы облегчать страдания, то такие вот события являются хорошим методом. Ни Филидор, ни Дешапель, ни Лабурдоннэ, все трое – французы по рождению, не получали такой медали; а я, иностранец, получаю ее как свидетельство симпатии ко мне и признания, о чем я и не просил.
На моем примере, мне кажется, наши соотечественники должны с радостью признать эту достойную черту французов. На медали написано: «Г-ну Кизерицкому от шахматного клуба. Париж, 1846 од.» А на обратной стороне обозначено « наукам математическим и физическим». Медаль серебряная, с позолотой, очень красивая. Президент Девинк вручил мне ее вместе с купюрой в 500 франков.
Поездка в Лондон должна стать очень успешной, а через некоторое время я буду редактором нового шахматного журнала. Это принесет мне тысячу франков. Если сюда добавить заработки от моих напечатанных трудов, от уроков и выигрышей партий, то общей суммы должно быть достаточно для нас обоих.
Здешние нравы и обычаи очень сильно отличаются от наших, и поначалу вы будете их ненавидеть. Но человеек привыкает, и я должен признаться, что многое мне тут нравится больше, чем у нас, хотя я по-прежнему люблю свой родной город. Для начала – погода. 15 декабря 1840 года был самым холодным днем. Тогда в Париже было 15 реомюров , и в тот день тело Наполеона было репатриировано в Париж. Обычно же температура не опускается ниже 8-10 градусов.
Кофе и сахар здесь дешевле, чем у нас, но зато мясо, рыба, масло, молоко и яйца дороже. Цены на хлеб и овощи, а также на освещение приблизительно те же. Фруктов достаточно, но они не всегда дешевы. Одежду можно найти хорошо сшитую и элегантную. Квартиры дорогие. Я плачу 28 франков в месяц, но в стоимость входит постельное белье и небольшие услуги.
В целях экономии я склонен поселить вас в Бельвиле, а не в самом Париже. Их разделяет только одна стена, поэтому Бельвиль - это как Париж. Разница только в том, что цены на жилье дешевле, а воздух чище.
Но главная причина того, почему я хочу поселить вас именно там, и в особенности Лидию, - это то, что там живет механик Швейг, один из моих старых друзей. Для тебя у меня тоже есть планы : для начала ты сможешь помогать мне в моих трудах, а позже я открою для тебя возможности, чтобы твои достоинства были оценены после столь долгого ожидания.
Я ничего не смог добиться от академика Коши, хоть я и ходил к нему 8 раз и 3 раза говорил о тебе. Этот человек так занят своими исследованиями, что никого не принимает без настойчивых ежедневных просьб.
Математик Бинэ – хороший знакомый приблизительно сорока лет – тоже не сможет ничем помочь, несмотря на то, что я лично был у него, писал ему и даже приносил письмо от его брата-академика. Вот, когда ты будешь здесь на месте, ты легко сможешь познакомиться с нужными людьми.
Я надеюсь выехать из Парижа в Лондон через три недели. Уже распорядился, чтобы все письма мне пересылали туда. Твоя шахматная задача не совсем корректная, так как уже на первом ходу можно поставить мат (е3-е5). Главное ведь дать мат как можно быстрее, а не как можно оригинальнее. Я отправлю тебе несколько экземпляров моего проекта, который воспроизводит символику шахматных фигур и их ходов (...)
В переводе замечательного труда Льюиса мой друг Уиткомб впервые использовал эту запись. Ты получишь один экземпляр для тебя, второй для Карлоса и третий для Шварца; я давно уже не получал от них новостей.
В то время, как я пишу тебе это письмо в клубе, меня позвал официант. Некто желает со мной поговорить в кафе. Я спустился. Это был Эдуард Эрдманн. Ты можешь запечатать и отправить письмо графу Кушелеву. Не забудь вложить партию и записи.
Будь здоров, мой дорогой брат, и отвечай мне побыстрее, пожалуйста.
Твой брат Лионэль
Книга Кизерицкого с придуманной им системой записи партий, которую он также будет использовать в журнале «Ля Режанс».
Письмо n 11 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Кизерицкий вернулся в Париж из Лондона, пребывание в котором ему очевидно не понравилось.
Париж, 11/23 октября 1846 года
Мой дорогой и добрый брат !
Ты мог бы уже отправить письмо графу Кушелеву, я не думаю, что есть необходимость передавать ему лично в руки. Но ты можешь попросить об этом Леонгарда Стунда, он живет теперь в Петербурге. Я не согласен с твоим намерением уехать из Дорпата в Париж...
О себе мне мало что рассказать, несмотря на поездку в Лондон. Она оказалась ни приятной, ни полезной. Я практически все время был болен и меланхоличен. Моя книжка издана, и я уже отправил ее экземпляр и перевод Льюиса в Санкт-Петербург посредничеством моего друга Генри Уиткомб !
Тебе же их передаст Леонгард Стунд. У меня еще на руках 700 экземпляров. Если бы я мог их все продать, было бы хорошо. У меня уже есть новые идеи...
Мне предложили сотрудничество в шахматной газете Берлина; я согласился. Первая статья уже отправлена. Через 14 дней начнутся наши вечера и продлятся до марта. Меня это очень радует, потому что мне необходима возможность выразить мою благодарность всем тем уважаемым людям, которые поддерживают меня здесь своей симпатией и доброжелательностью. Ты можешь также передать два экземпляра Кушелеву...
Письмо n 12 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Мы накануне Февральской Революции 1848 года, которая свергнет Луи-Филиппа, короля французов. Сент-Аман прекратит издание «Паламеда» в декабре 1847 года. Видимо, это связано с тем, что он все больше и больше времени посвящает своей коммерческой деятельности по продаже вин Бордо. Кизерицкий пишет о проекте нового шахматного журнала вместо «Паламеда». Речь идет о «Ля Режанс», старт которому будет дан в 1849 году.
Париж, 12/24 января 1848 года
Мой дорогой брат !
Я наконец-то расплатился по всем счетам , связанным с изданием моей книги, и теперь я – свободный человек . Но у меня мало новостей. Жизнь моя очень однообразна. Моя квартира на улице Дофин в доме под номером 24, и Кафе де ля Режанс – вот единственные места, где я бываю.
Зато, к большому моему удовольствию, я встречаюсь со многими нашими земляками, и у меня очень хорошие с ними отношения. Карл Шмидт, Гендт и Дитмар живут в том же доме, что и я. Мориц – недалеко. Он очень порадовал меня календарем Дорпата за 1847 год.
Возможно, что скоро в моем положении появятся изменения. Хозяин кафе и клуба, г-н Вьель, который очень хорошо ко мне относится, встречался с издателем Бартэ – совладельцем «Паламеда», редактируемого Сант-Аманом.
Небрежность, с которой редактировался журнал, послужила причиной отвода этих двух человек. Они оставили редактору право самому решать , продолжать или нет издание журнала, но за свой счет. Таким образом, для меня решена проблема: так как я многим обязан г-ну Вьелю, я не хочу работать ни у кого другого.
Зато теперь сможет воплотиться мой давно задуманный проект. Сам по себе журнал не принесет много денег, но станет замечательной возможностью поддерживать связь с друзьями-шахматистами и заводить новые знакомства.
Как только проект реализуется, я отправлю тебе несколько экземпляров в Дорпат, а здесь будем поддерживать «Das Inland». Если журнал будет распространяться в книжных лавках, тогда мой приятель – шахматист и книготорговец Франк займется его отправкой через Лейпциг.
Письмо n 13 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Кизерицкий все также во власти меланхолии. Говорит, что все пришло в расстройство и упадок. Действительно, 1848 год – год революционный, который приведет к эфемерной второй Республике.
Париж, 14/26 октября 1848 года
Мой дорогой брат !
Я пишу тебе, переполненый тоской, не ведая, какой ответ получу и не наделала ли чума жертв среди тех, кто мне дорог. Я не нашел плохих новостей меня касающихся в той информации, которую получил Эд. Шульц, но эпидемия еще не закончилась. ( Примечание автора блога: «речь идет об эпидемии холеры. Отметим, что множество жизней удалось спасти благодаря открытию лазаретов в 1848 году и хлорированию воды»)
Жизнь моя течет изо дня в день однообразно и тоскливо. И хотя, вот уже 4 месяца, как я живу в мире с самим собой, но благосостояние и счасте исчезли. Все пришло в расстройство. Единственная радость – то, что снова в моем окружении появились земляки.
Если Зигмундт Стерн приедет из Санкт-Петербурга в Дорпат, сыграй с ним, пожалуйста, партию в «военные шахматы», с пушками, кораблями, мостами и раскрашенными фигурами.
Я бы хотел получить: «Открытия в игре шахматного коня» Яниша и «военные шахматы» Хельвига.
Письмо n 14 - дополнение, адресованное г-же Лидии Кизерицкой, в Дорпат
Прямое свидетельство о бунтах июня 1848 года.
Париж, 14/26 июня 1848 года
Дорогая сестра !
Моя жизнь проста.
В июньские дни ( примечание автора блога: бунты рабочих в Париже с 23 по 26 июня 1848 года) я никак не пострадал, не считая того, что мне пришлось провести пять ночей в кафе «Режанс». Движение по городу было сильно затруднено. Даже днем. Так, что мне надо было идти полчаса от Режанса до улицы Дофин, тогда как обычно дорога эта занимает 8-10 минут.
Лишь только в понедельник вечером мне было тревожно. На площади Карузель тем, кто был взят в плен, удалось освободиться, что привело к обоюдной перестрелке, стреляли даже перед кафе, от 40 до 50 человек было убито. Я провел всю ночь у раненого и делал ему перевязки. Сейчас все спокойно.
Да поможет Бог...
Письмо n 15 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
В Париже по-прежнему напряженная политическая ситуация. Кизерицкий начинает издавать журнал «Ля Режанс».
Париж, 11/23 января 1849 года
Мой дорогой и добрый брат !
Я очень рад, что ты начал зарабатывать немного денег; надеюсь и молю Бога, что твое положение постепенно улучшится. К сожалению, трагические события прошлого года не позволили мне сэкономить денег.
Парижские торговцы находятся в отчаянии. Мы освободились от коррумпированного класса, который ввел всю страну в нищету, но эта бедная Ассамблея еще существует и не сдает своих позиций, несмотря на то, что ей все говорят о распаде. Вот почему растет нетерпение и надо положить конец этому злу. Республика уже становится объектом общего презрения и предметом театральных насмешек.
Что касается лично меня, то я занят делами. Я теперь главный редактор шахматного журнала «Ля Режанс», второй номер которого уже в киосках. Как только представится возможность, хотел бы отправить тебе экземпляр.
Стерн еще не появлялся в Дорпате? Мы с нетерпением ждем «Das Inland »
Письмо n 16 - Гидо Кизерицкому в Дорпат
Вот уже 10 лет как Кизерицкий живет в Париже. Его брат и сестра продали их дом за очень низкую цену в связи с разными обстоятельствами. Но теперь они пытаются аннулировать контракт по продаже, надеясь на вмешательство министра.
Париж, 1849 год (примечание преводчика: дата неразборчива)
Чем министр может помочь в деле о доме? Поверь мне, в этом деле мэр Дорпата гораздо важнее министра. Попробуй хорошо себя вести в отношении тех, кого ты считаешь врагами. Это будет лучшей услугой и для тебя, и для Лидии.
Подумай о том, что ненависть не должна озлоблять твое сердце и отравлять немногие минуты счастья. Это страдание, от которого ты можешь сам освободиться, приняв решение.
Это последнее письмо.
В 1851 году Кизерицкий снова поедет в Лондон на международный турнир, организованный в связи со всемирной выставкой. За рамками этого турнира он сыграет неформальный матч с Андерсеном (победителем лрндонского турнира 1851 года) и оставит свое имя в истории шахмат в качестве проигравшего в известной «бессмертной» партии. 1851 год станет также годом, когда перестанет издаваться журнал «Ля Режанс».
Кизерицкий умер в возрасте 47 лет в мае 1853 года (18 или 19 мая). Точная причина его смерти неизвестна.
"Farmer's Friend and Freeman's Journal" - 11 июня 1853 года
Смерть Кизерицкого, большого шахматиста
С глубоким сожалением мы оповещаем о смерти знаменитого г-на Кизерицкого, который на протяжении длительного времени был гордостью парижского шахматного клуба и одним из выдающихся игроков нашего времени. Вследствие различных скорбных причин и в течение многих месяцев он был вынужден прекратить всю свою деятельность в клубе. И в связи с поражением рассудка, его друзья решили определить его в приют для тяжелобольных больницы Hôtel-Dieu, где он и скончался 18 числа предыдущего месяца.
Aucun commentaire:
Enregistrer un commentaire